Суд заочно приговорил к пожизненному лидера и членов РДК*
Производители молока снизили цены на продукцию после начала проверки Генпрокуратуры
Власти Екатеринбурга прорабатывают трассировку второй ветки метро в Академический район
"Ростех" пригласил Кологривого на экскурсию после отказа летать на Superjet
"Пермь-36" сегодня: слишком вежливый отказ от реабилитации бандеровцев
Когда выяснилось, что потомки "невинно репрессированных" кричат "москиляку на гиляку", власть начала прозревать, но жесткую позицию так и не заявилаГероизация бандеровцев в "музее политических репрессий" во время войны на Украине стала вопиющим примером недальновидности российского руководства и следствием отсутствия всякой идеологии. "Правозащитники" всех мастей на западные гранты "защищали права человека" в одной отдельно взятой бывшей колонии №36, и им дела не было до того, что также можно защищать права инвалидов, пенсионеров, людей, оказавшихся в сложной жизненной ситуации. Когда выяснилось, что "реабилитация невинно репрессированных" (а все-таки люди сидели там за особо опасные государственные преступления) зашла так далеко, что их потомки начали с оружием в руках кричать "москиляку на гиляку" в городах Украины – вдруг осознали, что что-то пошло не так. Федеральную программу "реабилитации жертв репрессий" тормознули, а в "Перми-36" начались перемены. Корреспондент Накануне.RU отправился в поселок Кучино, чтобы своими глазами увидеть, продолжается ли фальсификация истории в скандальном музее.
Полтора месяца прошло с момента самоустранения дирекции порочного НКО от "просветительских проектов" в Прикамье, но угроза по-прежнему сохраняется: "пятая колонна" в Администрации президента обсуждает выделение президентского гранта и планы по возвращению АНО в игру (будто других проблем нет, которые властям надо решать на местах).
Экскурсовод теперь уже полностью государственного "Мемориального музея истории политических репрессий" Сергей Сподин живёт неподалёку, в Чусовом, и начинает рассказ с описания территорий бывшей колонии.
"В колонии было четыре режима содержания заключенных – общий, усиленный, строгий, особый. С 1 марта 1980 г. в условиях строжайшей секретности сюда отправлялись особо опасные преступники, виновные в совершении особо опасных государственных преступлений", - рассказывает экскурсовод и сразу же оговаривается: речь идет не о так называемых "узниках совести", а о справедливо осужденных.
"Среди заключенных было 11 полицаев – карателей, которые перешли на сторону врага. Все 11 были приговорены к расстрелу, расстрел был заменен на 15 лет лишения свободы в колонии особого режима", - сказал Сергей Сподин.
Однако такие данные не сходятся с рассказами бывших сотрудников. Так, Наиль Салихов ранее отмечал: "У меня в отряде было около 30-40 человек, состав колебался. Процентов 70 из них составляли полицаи, ОУНовцы, лесные братья, осужденные, которые отбывали наказание за измену Родине, участие в бандитских формированиях, эсэсовцы. А остальные были осуждены за шпионаж, антисоветскую пропаганду".
Сама экскурсия проходит в духе: "хорошо, что СССР больше нет, и у нас появились свободы". То, что на Украине стало можно свободно кричать "москиляку на гиляку" и убивать "ватников" и "колорадов" - уже никого, видимо, не волнует - такова демократия. В разгар деятельности АНО музей "славился" искажением исторических фактов. Тех, кого иначе как предателем родины не назовешь, на экскурсиях в "Перми-36" ласково именовали "мучениками", "борцами за независимость" и "инакомыслящими". Школьников и студентов просвещали: Сталин был еще хуже фашистов, он жестоко убивал своих граждан и карал репрессиями за каждое случайно оброненное против режима слово.
Вот и теперь экскурсовод рассказал о стенде с иллюстрациями "красного террора".
"Это картины Ефросиньи Керсновской. Изображено настоящее преступление перед материнством, перед детством. У нас иногда проводят параллели с фашистским режимом. Но у них лагеря смерти были, а у нас, пусть концлагеря, пусть политлагеря, но не было газовых камер. У нас был красный и белый террор – политика запугивания вплоть до физического уничтожения. Это перекликается с тем, что было в фашистской Германии, но мы не фашисты, мы – советские люди, мы победили фашизм, мы против этого", - рассказывает экскурсовод.
Раньше от сотрудников музея можно было бы услышать нечто вроде: "Наши были даже хуже фашистов, они убивали своих, тогда как немцы своих граждан холили и лелеяли".
По словам Сподина, условия в колонии-36 были удовлетворительными. Заключенные не сидели без дела, а трудились на пилораме, на котельной, паяли тэны к утюгам, занимались благоустройством. Причем за всю работу, помимо "общественнополезной", полагалась зарплата. И хотя после вычета налогов от нее почти ничего не оставалась, заключенные могли потратить заработанное на "ларек": дешевые сигареты, конфеты и прочее. Важно и то, что работа не была каторжным трудом и выполнялась механически, без лишних усилий. Вдумайтесь, соотносится ли это с тезисом о "жутких репрессиях в застенках режима"? Осужденные за особо опасные госпреступления не только не занимались тяжелым трудом, но и получали зарплату. И это подтверждают бывшие работники колонии.
Никто не морил диссидентов голодом, больше четырёх дней голодовку никто не проводил, приходили прапорщик с медбратом и через шланг вливали манную кашу в рот страдальца. После пары таких процедур желание голодать пропадало и заключенный начинал есть самостоятельно.
Также осужденные имели возможность посещать библиотеки и относительно свободно передвигаться по территории лагеря, в отличие от более строгих колоний-"соседок" 35 и 37. Не теряли и связи с родными: раз-два в месяц заключенные писали письма домой, раз в год могли общаться с близкими через стеклянную стену или даже оставаться на длительные (до трех суток) свидания в отдельной комнате с кухней. Естественно, все это тщательно контролировалось надзирателями: подозрительные фразы в письме или "условности" в разговоре могли лишить заключенного радости общения с близкими в дальнейшем.
Естественно, что и сказкой жизнь в колонии тоже назвать нельзя. За малейший проступок – расстегнутую пуговицу, оторванную бирку с формы, отказ от работы – заключенные отправлялись в камеру наказаний. Проживание в помещении с деревянными нарами без матрацев и с бетонной мебелью обычно отбивало желание у бунтарей проявлять характер. По словам экскурсовода, после такого наказания осужденные приступали к труду с большим рвением, желая поскорее освободиться.
Правда, "голые" деревянные нары были не только для провинившихся. На таких лежанках без постельного белья спали тысячи осужденных в послевоенные годы. Напомним, что и этот момент встретил критику историков и бывших сотрудников музея, утверждавших, что дирекция "Перми-36" сгущает краски, и таких спартанских условий в колонии никогда не было. У экскурсовода со стажем Сергея Сподина свое объяснение такой несостыковки.
"В начале лета на канале НТВ дважды показывали наш музей. Там бывшие сотрудники скрытой камерой сняли и показали по телевидению, якобы, тут все врут, и ничего этого не было. Эти сотрудники служили в 70-80-е годы. А эти нары – первого периода, 1946-50 гг. После войны была разруха, бедность, неурожай, и вот тогда стояли эти нары. Только 30% заключенных имели спальные принадлежности, остальные в своих фуфайках спали. А после 1953 г. уже восемь лет после войны прошло, и здесь содержалось привилегированное сословие – сотрудники НКВД, милиции, прокуратуры, которые совершили преступления. Этих нар уже не было, были железные кровати, и у всех были спальные принадлежности. А они в этом репортаже полную подмену понятий сделали. Теперь они воспринимают музей и работу музея как личное оскорбление. Мы про них ничего плохого не говорим, напротив, они хорошо службу несли, раз никто не сбегал. Мы говорим о системе ГУЛАГ, которая существовала в стране в 1920-50-ые годы, о системе репрессий, которые проводились", - пояснил Сподин.
Допустим, действительно, эти спорные моменты в толковании связаны лишь с разными периодами. Но как объяснить и как оправдать положительное, даже несколько раболепное отношение сотрудников подконтрольного АНО музея к убийцам и карателям, какими были украинские националисты, бандеровцы и фашисты? Ведь именно о них, как о "борцах за свободу" и "узниках совести", экскурсоводы рассказывали доверчивым школьникам и студентам.
Вряд ли можно найти этому здравое объяснение, не скатываясь к "теориям заговора". Но в государственном музее придумали, как с этим быть, а главное – назвали наконец преступников преступниками.
"Да, тут отбывали срок и националисты, и УПА. Но в связи с теми событиями, которые сейчас на Украине происходят, лучше это не будоражить… Они сюда приезжали несколько лет назад, в вышитых рубахах… Они – наши братья и сестры. Сейчас не время поднимать эти вопросы", - ответил Сергей Сподин на вопрос корреспондента Накануне.RU о местонахождении и судьбе скандальных стендов с биографиями бендеровцев Балиса Гаяускаса, Левко Лукьяненко и других.
Экскурсовод добавил, что плакаты, принадлежащие АНО, до сих пор находятся в музее, в опечатанном помещении. По его словам, будет лучше, если дирекция НКО выполнит свое обещание и заберет свое имущество. "Да, они угрожают, что заберут свои плакаты. Это к лучшему", - сказал он.
Страшного фильма про "страдания политзаключенных" в "обновленном" музее тоже не показали.
Судя по рассказу Сергея Сподина, территория бывшей колонии-36 действительно заслуживает внимания. И не из-за скандалов, интриг и расследований, а как часть истории.
"Спасибо сотрудникам музея за то, что берегут и сохраняют память. Это – часть нашей истории. Пускай, не самая приглядная, но часть. Пройти по этим полам и подышать этим воздухом необходимо, чтобы не забывать, чтобы помнить", - написал один из посетителей в книге отзывов.
"Можно сделать вывод, что имеется положительная динамика в исправлении музея, что не может не радовать, - считает пермский общественник Сергей Вилисов. – Осталось только ещё немного поработать над текстом экскурсии, выкинуть лживые пропагандистские стенды, которые остались от некоммерческой организации, добавить новых экспонатов, и будет в принципе не плохо. По крайней мере это будет на порядок лучше того ужаса, который творился во времена правления там Шмырова и Курсиной. Как ни крути, музей теперь государственный. Я бы его, конечно, стер с лица земли бульдозерами, но это я".
"Я бы добавил в музее зал, посвященный западным репрессиям и концлагерям, американским политическим тюрьмам: Гуантаномо, Абу-грейб. Чтобы люди моли почувствовать разницу", - считает другой активист Павел Гурьянов.
Между тем, уже сегодня АНО будет в очередной раз судиться с госучреждением "Музейный комплекс политических репрессий "Пермь-36". Ранее у АНО, получавшего гранты от наших заокеанских "доброжелателей", отсудили почти миллионный долг за "коммуналку". Теперь в суде краевые власти будут добиваться расторжения договоров на передачу в безвозмездное пользование имущества, принадлежащего Пермскому краю, в связи с неисполнением АНО взятых на себя обязательств. Но все это больше похоже на попытку вежливо разобраться с теми, кто вел антигосударственную пропаганду, нежели на жестко заявленную позицию государства против реабилитации преступников - пособников фашистов, предателей и шпионов. Накануне.RU продолжит следить за судьбой учреждения.
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
